Коронавирус в Смоленской области на 17 февраля 2021 года по городам и районам: сколько заболело

На 17 февраля 2021 года в Смоленской области выявлен 147 новых случаев заражения коронавирусом за минувшие сутки. Общее число инфицированных с начала пандемии составляет 25 007 человек.

Также стало известно, что за минувшие сутки по выздоровлению в Смоленской области были выписаны 120 человек. Всего оправиться от коронавируса смогли 22 414 жителей Смоленской области.

Коронавирус унес жизни 535 человек с начала пандемии коронавируса. За последние сутки умерли 7 человек.

В общей сложности в Смоленской области под медицинским наблюдением находятся 6028 человек, из них 5061 – в режиме самоизоляции, 967 – в стационаре.

В каких городах и районах Смоленской области выявлен коронавирус на 17 февраля 2021 года

Распределение новых заболевших коронавирусом по районам Смоленской области:

Велижский – 132

Вяземский – 1069

Гагаринский – 1828

Глинковский – 205

Демидовский – 317

Дорогобужский – 613

Духовщинский – 441

Ельнинский – 677

Ершичский – 297

Кардымовский – 118

Краснинский – 199

Монастырщинский – 325

Новодугинский – 146

Починковский – 1135

Рославльский – 1528

Руднянский – 232

Сафоновский – 1783

Смоленский – 1196

Сычевский – 108

Темкинский – 50

Угранский – 52

Хиславичский – 455

Холм-Жирковский – 260

Шумячский – 236

Ярцевский – 1122

г. Смоленск – 10346

г. Десногорск – 2004 (данные ФМБА)

Распространение коронавируса по регионам России на 17 февраля 2021 года

Митрополит Исидор: «Мы восприняли преодоление пандемии как христианский подвиг»

Пандемия как катализатор добра. О новых вызовах, истинных ориентирах и главном открытии 2020 года

Эта наша встреча с митрополитом Смоленским и Дорогобужским Исидором состоялась буквально на следующий день после защиты диссертаций первого потока студентов, завершивших обучение по магистерской программе «Теология». И, конечно, было бы интересно подискутировать с Владыкой об истории, о том, так ли «гладко» складывались отношения Церкви и власти на Смоленщине в новейшей истории, как это казалось со стороны. Но главной темой беседы все же стала пандемия, бесцеремонно нарушившая привычный уклад нашей жизни.

— Владыка, добрый день. Рада, что пандемия не стала непреодолимым препятствием для этой нашей встречи. И, пользуясь случаем, сразу хочу поздравить Вас с присвоением звания магистра теологии.

— Спасибо. Отмечу, что вчера произошло нерядовое событие и для Смоленской епархии, и, как мне представляется, также и для системы высшего образования в нашем регионе — первый выпуск студентов, изучавших магистерскую программу по теологии. Кстати, далеко не во всех регионах в местных университетах внедрены такие программы, как у нас. Во многих вузах есть бакалаврские теологические программы, но магистерские программы — это пока редкость. И я признателен нашему губернатору Алексею Владимировичу Островскому за понимание и поддержку в этом вопросе. Признателен Михаилу Николаевичу Артеменкову [ ректору СмолГУ — ред .], который очень живо откликнулся на предложение открыть в университете теологическое направление.

— Сколько человек вошло в первый выпуск?

— Одиннадцать выпускников. Все — люди очень взрослые и по летам, и по багажу знаний, и по жизненному опыту, и по образованию (у всех уже было высшее образование). И для всех нас три года назад, конечно, было необычно вновь оказаться на университетской скамье. Но была предложена оптимальная модель заочного формата обучения: мы несколько раз в году встречались, интенсивно прослушивая лекции, посещая семинары и выполняя письменные работы. В итоге мы в полном объеме выполнили университетскую магистерскую программу по теологии.

Если говорить о профиле программы, то он сформулирован как «История Русской Православной Церкви нового и новейшего времени». Это исследования истории взаимодействия Русской Православной Церкви с государством и обществом как в общероссийской, так и в нашей региональной истории: проблематика этого взаимодействия, вехи истории Православия, в том числе, на нашей смоленской земле, коллизии, возникающие в отношениях Церкви и светского общества. Как мне представляется, еще не исчерпан весь спектр проблем, которые можно выявить по новейшей истории взаимодействия государства и Церкви. Уверен, что по этой теме будет написано немало научных работ.

— А разве в новейшей истории, я имею в виду период с начала 90-х годов XX века, существовала (существует) проблематика в отношениях Церкви и государства? Мне кажется, что как раз этот период — это период полного взаимопонимания и взаимодействия этих двух институтов. Сейчас просто пытаюсь вспомнить тот период, когда Смоленскую епархию возглавлял митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (ныне — Святейший Патриарх Московский и всея Руси)… Или все-таки не так гладко, как казалось, выстраивались отношения?

— Как выясняется, не было все однозначно гладко, и отнюдь не любое желание (в интересах Православной Церкви) епархиального архиерея в лице митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла могло быть реализовано. Прежде всего, в силу отсутствия законодательной нормативной базы. Только в 1990-м году появились законы, регулирующие самостоятельную деятельность религиозных организаций: епархий, приходов и монастырей. И тем более — регулирующие деятельность иных церковных организаций, таких как учебные заведения, например.

И, конечно, во многом митрополит Кирилл явился первопроходцем в решении задачи развития в нашей стране Русской Православной Церкви как социального института. И первый православный детский садик, и первая гимназия, и духовное училище, и аккредитованная семинария в Русской Православной Церкви появились именно у нас в Смоленске. Идея создания Всемирного Русского Народного Собора принадлежала митрополиту Кириллу, и уже через три года — в 1996 году в Смоленске было создано региональное отделение ВРНС.

Митрополит Кирилл уже тогда не просто видел необходимость диалога Церкви и общества, но и всемерно способствовал развитию этого диалога. Не сразу всё было просто и гладко. Поэтому, безусловно, архивные материалы нашего смоленского государственного архива, архива Смоленского епархиального управления, семинарии, Центра подготовки церковных специалистов требуют дополнительных исследований для того, чтобы нам представить ясную картину на самом деле не безоблачного взаимодействия. Трудов было положено много. Вторая половина XX века — а мы в ходе нашей учебы в магистратуре, рассматривали и этот исторический период — был наполнен очень серьезными проблемами, и митрополиту Кириллу приходилось очень непросто. И как раз многие диссертационные исследования магистрантов первого выпуска это выявили. Все эти работы можно найти в сети Интернет, каждый желающий может с ними ознакомиться.

— Владыка, с момента предыдущего интервью «О чем говорит Смоленск», с одной стороны, прошло не так уж много времени, с другой — мир изменился настолько, что расхожая фраза «Мир никогда не будет прежним» уже перестала быть шуткой. Всё серьезно. Если говорить о прошедшем годе, насколько коронавирус и ограничительные меры, связанные с пандемией, повлияли на планы Смоленской епархии и их реализацию?

— Повлияли самым прямым образом, поскольку, как Вы правильно заметили, мир изменился необратимо. Пандемия и ограничительные мероприятия повлияли не только на реализацию наших планов, но и на сознание людей, в целом, на все общество. Конечно, это коснулось Церкви, потому что Церковь — это люди. Церковь ведь мыслит свою деятельность в масштабах схождения людей, богослужения традиционно проходят при большом количестве собравшихся. Нынче же соборность как свойство Церкви не могла быть полноценно явлена, как это было прежде.

— Пандемия отразилась на количестве людей, которые посещают храм, повлияла на режим проведения богослужений… Как это было воспринято служителями Церкви и лично Вами? Не было восприятия, мол, «катастрофа»?

— Мы были ограничены, но восприняли эти ограничения как христианский подвиг. К этому нас призвал наш Святейший Патриарх Кирилл. К тому, чтобы мы воспринимали эти ограничения не как вмешательство извне, а как заботу о безопасности окружающих людей. Поэтому, когда Патриарх призвал прихожан воздержаться от посещения массовых мероприятий, в том числе – и от участия в богослужениях (особенно — в большие праздники), люди приняли это с должным послушанием. Люди находились дома. Но мы за период самоизоляции приобрели навыки взаимодействия с людьми в иных форматах.

— Понятно, что в условиях пандемии часть деятельности перешла в режим онлайн. С одной стороны, это диктуют обстоятельства. С другой, соприкосновение человека с Церковью, общение со священнослужителем (к примеру — исповедь, венчание) — это таинство. И вряд ли такое таинство можно полноценно осуществить в режиме онлайн… или можно?

— Когда я говорил об иных форматах, имелся в виду не только режим онлайн. Помимо интернета это также общение по телефону, но главное — выезды на дом. То есть, верующий человек приглашает священнослужителя к себе домой, и священник приходит и оказывает необходимую духовную помощь и поддержку таким людям. В первую очередь это касается лиц пожилого возраста и той категории людей, которая находится в зоне риска. Этим людям мы до сих пор рекомендуем максимально ограничить участие в массовых мероприятиях, в том числе — церковных. Конечно, это во многом повысило мобильность священнослужителей. Теперь они, продолжая выполнять свои обязанности в храме на богослужениях, еще выезжают на дом, либо в социальные учреждения, больницы и иные места, где требуется участие священника. В целом мы сумели перестроить наше взаимодействие с людьми таким образом, чтобы ограничения, связанные с пандемией, никем не воспринимались как «катастрофа».

— А таинство венчания как происходит в условиях ограничений?

— Таинство венчания — это не массовое религиозное действие. Все-таки это событие для двоих, прежде всего. Поэтому, соблюдая все необходимые меры предосторожности (это даже не обсуждается), венчание продолжает совершаться в наших храмах, но без массового участия родственников и гостей. Да, это таинство сейчас происходит практически в пустых храмах. Как и иные подобные мероприятия. Это необходимо, прежде всего, для безопасности людей.

— В условиях противостояния коронавирусу очень востребованным оказалось волонтерское движение. А работа волонтеров в «красной зоне» — это вообще тот случай, когда в наше чересчур практичное время нашлось место подвигу. Вы упомянули о регулярном посещении священнослужителями больниц — имелась в виду и «красная зона»?

— Конечно. Наши священники, пройдя инструктаж, выработанный во взаимодействии с органами власти, соответствующими санитарными службами и с Московской Патриархией, по необходимости посещали и «красную зону». По всем поступающим просьбам мы там бывали: когда необходимо утешить человека или (к сожалению, были и такие случаи) в связи с тем, что человек чувствовал, что есть опасность приближения его безвременной кончины и было необходимо его исповедовать и причастить.

— Несмотря на инструктаж и средства защиты, работа в «красной зоне» подразумевает серьезные риски. Не случайно медперсоналу, работающему с ковид-инфицированными больными, установлены существенные надбавки к зарплате…

— Я понял Ваш вопрос. Нет, мы даже не думаем и не думали никогда на эту тему. Никаких доплат за работу в «красной зоне» не предполагалось, и это никоим образом не являлось и не является препятствием к тому, чтобы священник выполнял свои пастырские обязанности. Более того, священники всегда с готовностью откликаются на нужды людей, особенно тех, которые находятся в таких трудных жизненных обстоятельствах.

— За год этого «ковид-кошмара» почти 500 смолян стали жертвами коронавируса. Давайте сразу развеем слухи-ужастики, которых было немало — начиная с того, что «власти скрывают от нас правду, жертв в десятки раз больше», и вплоть до того дописались в соцсетях, что якобы не только отпевать запрещали ушедших из жизни ковид-больных, но даже «хоронить не дозволяли». Понятно, что «у страха глаза велики», сейчас эта истерия поутихла, тем не менее, давайте внесем ясность: священнослужители не отказывались отпевать ушедшего из жизни по этой причине человека из опасений заразиться?

— Совершенно однозначно и ясно говорю: случаев отказа у нас не было. Коронавирус (либо иная инфекционная болезнь, ставшая причиной ухода из жизни человека) не является препятствием к тому, чтобы над человеком совершить обряд отпевания. Даже если какие-то обстоятельства не позволили это сделать в очном режиме. В крайних случаях (и еще в советские времена такое бывало, и сейчас бывают некоторые ситуации, не обязательно это ковид) отпевание происходит и в заочной форме. Но чтобы на просьбу родственников совершить отпевание погибшего от коронавируса последовал отказ — такого точно не может быть. Если родственники обращаются, обряд отпевания будет совершен в обязательном порядке. Кстати, на богослужениях ежедневно совершается молитва об исцелении больных коронавирусом и также ежедневно совершается заупокойная молитва о всех ушедших из жизни от этой мучительной болезни.

— Владыка, планируете ли Вы сделать прививку против коронавируса и призываете ли к этому других священнослужителей? Ведь, по сути, эта группа в плане опасности заражения не уступает тем же сотрудникам социальных служб, которых массово прививают.

— Я переболел коронавирусом в середине октября. Милостью Божией, в легкой форме и без каких-либо, как я надеюсь, существенных последствий для здоровья. Что касается рекомендаций кому-либо, то, поскольку я не являюсь специалистом в области медицины и вирусологии в частности, считаю, что я не имею полномочий призывать или отговаривать делать эту прививку. Сейчас озвучиваются разные точки зрения на сей счет, но давайте вопрос рекомендаций оставим за специалистами. Опять же, решение о целесообразности для каждого конкретного человека врач принимает индивидуально, учитывая состояние здоровья этого человека. Что касается меня, то после перенесенного коронавируса у меня присутствуют антитела, и врачи пока не рекомендуют вакцинироваться. Когда действие антител в моем организме будет завершаться, я еще раз обращусь к специалистам, чтобы получить заключение о целесообразности вакцинации. Все, к чему я могу и имею право призывать священнослужителей и мирян — это вдумчиво подходить к этому вопросу и, конечно же, проконсультироваться со специалистом.

— Так совпало (или это не совпадение, а следствие пандемии), что минувший год стал годом мощного расцвета волонтерского движения. И было бы нелогично, если бы в нашей с Вами беседе мы не коснулись бы этой темы.

— Действительно, волонтерство, по сути, является одним из направлений деятельности Церкви. Волонтерство как таковое всегда присутствовало в церковной жизни помимо деятельности богослужебной. И, конечно, когда случилась пандемия, мы не остались в стороне. Наши сестры милосердия и наши прихожане включились в волонтерскую работу. По линии нашего епархиального отдела по социальному служению через круглосуточную телефонную службу, через социальные сети, через личные обращения (не только православных христиан, но и всякого нуждающегося человека) всем оказывалась помощь. Более того, помимо епархиальной волонтерской службы мы активно поддерживали и поддерживаем наших партнеров (светские волонтерские организации) в этом служении. И эти контакты, это взаимодействие продолжаются и сейчас. Поэтому волонтерская работа ведется и в рамках внутрицерковной деятельности, и вне пределов приходов

— Владыка, Вы ведь лично тоже регулярно выступаете в качестве волонтера…

— Не только мои регулярные выезды с волонтерской помощью, о которых Вы говорите, являются нормой. В каждом приходе существуют подобные выезды священников и прихожан. Это доставка продуктов питания, либо лекарств, в которых нуждаются пожилые люди. Все это происходит в ежедневном режиме, по всем приходам. Кстати, летом 2020 года два епархиальных проекта стали победителями специального конкурса президентских грантов, направленного на поддержку организаций, работающих по преодолению последствий пандемии. Это проекты Православного сестричества во имя Смоленской иконы Божией Матери «Одигитрия» и Православного центра защиты семьи, материнства и детства «Смоленский дом для мамы». Проекты реализуются с сентября 2020 года, и работа будет продолжаться весь нынешний год.

Безусловно, грантовая поддержка очень важна в нашей работе. В период с начала пандемии, например, «Смоленский дом для мамы» оказал различные виды помощи более 20 тысячам нуждающимся. Адресно было доставлено в семьи около двадцати тонн продуктов питания. А поддержка Фонда президентских грантов позволила «Смоленскому дому для мамы» организовать работу в двух полноценных стационарах в условиях эпидемических ограничений, что позволило полностью исключить случаи заражения среди тех, кто находился в приюте «Дома для мамы».

Много можно рассказать и о работе Православного сестричества. Например, ни на день не прекращалась организация бесплатного питания для бездомных, безусловно, с соблюдением всех мер безопасности… Служение милосердия в Смоленской епархии — это тема отдельного интервью. Сейчас же добавлю, что в ноябре прошлого года проект Православного сестричества «Милосердие без границ» стал лауреатом региональной премии «Гражданская инициатива» в номинации «За гражданскую инициативу во время пандемии» и получил приз «Живая капля добрых дел».

— Пандемия стала серьезным вызовом, и пока «выдыхать» и расслабляться еще рано. Коронавирус нас серьезно напугал, мы вспомнили, что человек смертен. Как писал Булгаков, «плохо то, что он иногда внезапно смертен». И вот вопрос: достойно ли человечество приняло этот вызов? Ведь был повод озлобиться, и режим самоизоляции очень этому способствовал: нам внушали, что каждый, кто приближается к тебе, может быть носителем, значит, представляет собой опасность. По Вашим наблюдениям, что показала пандемия? Выдержали мы экзамен?

— Я как раз никакой озлобленности не заметил. Напротив, считаю, что в возникшей атмосфере напряженности люди себя показали очень хорошо и достойно. Проявили лучшие стороны своей души: отзывчивость, нестяжательство, желание и готовность прийти на помощь всякому нуждающемуся человеку даже вопреки своим интересам, самоотверженность. И мы увидели, сколько добрых людей нас окружает.

Все лучшие качества людей проявились в этот трудный для всех период. И мы должны будем вынести из этого испытания урок: нам всем нужно быть внимательнее друг к другу, к тем, кто рядом. Не только в такие периоды испытаний. Ежедневная суета не должна быть поводом для появления душевной глухоты. Вообще, на мой взгляд, главное открытие 2020 года состоит в том, что мы увидели (вспомнили), что мы ЧЕЛОВЕКи! Большинство из нас. И это — одно из главных впечатлений ушедшего года.

— Очень хорошо у Вас получилось перейти к позитиву. Давайте продолжим об итогах «ужасного», високосного 2020-го в контексте добрых впечатлений. Что еще оставляет воспоминания со знаком «плюс»?

— Конечно же, то послушание, то ответственное отношение прихожан, которое они проявили в ответ на призыв оставаться дома ради безопасности друг друга. И те мероприятия, которые мы в рамках самоизоляции провели и в храмах, и вне храмов — все это оставило самые добрые впечатления от года ушедшего. Вообще немало событий со знаком «плюс». Помимо того, о чем мы говорили выше, конечно же — это открытие новых православных храмов на Смоленщине. Это открытие храма в честь преподобного Сергия Радонежского в микрорайоне Соловьиная роща, который строился всеми жителями микрорайона не один год. Это открытие уникального храма Рождества Пресвятой Богородицы в Михновке. Это — события в наших приходах, а их было очень много. И эти события, быть может, в иное время не отмечались бы нами как значительные. Но в условиях изоляции, казалось бы – обычное, рядовое событие воспринимается совсем иначе. Мы научились ценить многое из того, что раньше могли и не заметить. Мы научились ценить остроту текущего момента. Пандемия вернула нас к истинным ориентирам — произошла переоценка ценностей, и это важно.